14 декабря 2017
Блестки в вакууме
Режиссер Юрий Грымов — о том, почему нужны меценаты и не нужны бешеные миллионы
Я благодарен судьбе за то, что меня всегда куда-то заносит, в новые для меня области — и всегда крайне интересно. Я уже практически год занимаюсь театром — ежедневно, круглосуточно. Конечно, театральный опыт был у меня и прежде, но чтобы вот так напряженно работать в театре целый год — такое со мной впервые. Каждый день — большое поле ответственности, множество задач — хозяйственных и творческих.
За это время я изменился. И почувствовал я это буквально на днях — в совершенно неожиданных для себя самого обстоятельствах.
Недавно меня пригласили на одно мероприятие из числа тех, что принято называть статусными.
В общем, я оказался среди непростой публики: там были люди богатые, были просто состоятельные, были желающие такими казаться — всякие. Еда, шампанское — всё как положено. Стол был накрыт дорого, белой скатертью, на которой были разбросаны блестящие новогодние конфетти. Это было красиво. Я сидел, ждал, когда мне надо будет выйти на сцену и вручить награду — формальную, но претенциозную. От нечего делать гонял вилкой одну из этих блесток — и поймал себя на такой мысли: если бы сейчас мне сказали — Юрий, там у нас полмешка этих конфетти осталось, я бы с удовольствием забрал их в театр — украсить театр к Новому году. Потому что денег не хватает и мы с миру по нитке собираем всё, что только может пригодиться. В общем, я был бы счастлив, если бы мне подарили килограмм этих блесток.
Как-то давно меня жизнь свела с великим режиссером Петром Наумовичем Фоменко. Так вот, эти блестки напомнили мне один случай. Петр Наумович обычно никуда «ради статуса» не ходил. Но театру нужны были спонсоры, и его как-то уговорили сходить на юбилей какого-то банка. Вокруг него суетились всякие помощники и начальники: «Дорогой Петр Наумович, уважаемый Петр Наумович, любимый…» Он стоял, молчал, жевал усы. И тут открываются двери в огромный банкетный зал. А там рядами — столы, накрытые по-настоящему богато, по-купечески — изобилие.
Фоменко посмотрел на это всё и говорит: «Сейчас съедят бюджет моего театра». Развернулся и ушел.
Ходят разговоры о том, что нужен закон о меценатстве. Мол, вот если государство согласиться списывать налоги, мы будем давать на поддержание культуры. Но если сегодня тратятся миллионы и миллионы безо всякого списания налогов — почему мы уверены, что что-то изменится с принятием нового закона? В конце концов, есть люди, которые помогают нуждающимся и поддерживают культурные, образовательные, социальные проекты уже сейчас, в нынешних условиях. И они делали это и вчера, и позавчера. Но я сейчас не о благотворительности.
Я скорее о том, что почему-то сохраняется и другая традиция: миллионы тратятся непонятно на что. И мне искренне жаль тех людей, которые их тратят — и никак не могут отыскать среди богато накрытых столов, среди шика и блеска дорогих украшений, среди рассыпанных толстым слоем сияющих конфетти простую радость. Неудивительно: деньги уходят на пустое. Все эти «мероприятия» — одна большая черная дыра, бездонная зияющая пустота.
И сколько ни бросай туда денежных знаков — лучше не станет. И — как в анекдоте: «шарики не радуют». Да: красивые люди, да, модные артисты, гонорары, банкеты, салаты, бриллианты, но всё — пустота. «Самый-самый-самый, просто самый, самый-пресамый» и прочие глянцевые «звания» — зачем эти странные премии-пустышки? Кому они нужны? Зачем проводятся эти дорогущие церемонии, в организацию которых вкладываются серьезные компании-спонсоры?
Я не прибедняюсь: я сам не бессребреник, и деньги мне нужны. Но прошедший год научил меня тому, что любая потраченная тысяча рублей может работать очень по-разному. И от всех этих мероприятий у меня возникает одно странное ощущение: как будто работает некий двигатель, причем работает на полных оборотах, но он будто подвешен в вакууме — и от него никакой отдачи, даже тем, кто заливает в его баки горючее. Внутри этого вакуума всё едино: что новогодние блестки, что скучающие лица гостей — всё не имеет никакой ценности, никакого смысла. Потому что — вакуум.
Есть множество других, более действенных способов получения удовольствия. Вот есть у тебя десять миллионов — отдай их больным детям, построй какой-нибудь приют для собак. Профинансируй постановку спектакля, наконец! Пригласи на премьеру всех соседей по даче, всех знакомых девчонок: «Это мой спектакль, я — продюсер, я современный Дягилев!» И насладись тем, что твои деньги создадут нечто хорошее — а не улетучатся бесследно вместе со следами похмелья после очередного банкета.
В вакууме нечем дышать. И жить в нём невозможно. И создавать что-то — тоже. И даже разговоры о том, что нам надо вместе созидать нашу жизнь, наше будущее — всё мимо: в абсолютной пустоте не услышать ни звука.
Но вырваться из этого вакуума не так уж сложно. И свежий воздух — он тут же, рядом. Вдохните его.
