- В спектакле «Юлий Цезарь» вы играете одну из ключевых ролей Марка Антония. Кто он в вашем исполнении?
- Человек, который категорически не хочет радикальных перемен, которые пытаются устроить Кассий и Брут. Он приверженец Цезаря, искренне переживает его гибель. И делает всё, чтобы склонить народ к тому, чтобы устройство, которое было при Цезаре, продолжалось, чтобы не было никакой республики, которую хотят Кассий и Брут. А чтобы была всё-таки, как теперь бы мы назвали, «конституционная монархия». То, что там по истории получилось – это совсем другое. Я отвечаю на конкретный вопрос: кого я играю. Вообще спектакль о том, что вот мы можем говорить о революции, о перемене власти. Мы можем об этом читать и писать книжки, ставить спектакли. Но не нужно это делать. Нельзя это материализовать ни в коем случае! Потому что любая революция – это кровавый поток. И этого нельзя допускать. Любое убийство высшего начальника – это неминуемые страдания людей после этого, гражданская война и так далее. Вот об этом спектакль.
- А как вы пришли к пониманию образа, сам или Юрий Вячеславович (ред. – художественный руководитель театра «МОДЕРН») направил?
- Да вместе, конечно. Естественно, всё проговаривали с режиссёром и предварительно, и на репетициях. И сам тоже. У актёров ведь как, мы постоянно в работе, у нас постоянно внутренний процесс идёт. И театр, конечно, совместное творчество. Я один бы ничего не сделал, как и Юрий Вячеславович тоже один бы ничего не смог, без нас, без актёров.
- За что вы больше всего любите профессию?
- Она прекрасная, ей же занимаешься с удовольствием. Не многие люди могут похвастаться тем, что занимаются своими профессиями с удовольствием. Мне кажется, что у нас самая прекрасная на Земле профессия, потому что и людям радость, и себе радость, и всем хорошо. Если конечно всё получается. Бывает, что и не получается, переживаешь. Но переживать тоже надо уметь, и умеючи выходить из всяких неприятных положений. Актёр ведь всегда внутренне знает, что не получилось. Просто надо без истерик относиться к этому, спокойно. Исправлять положение и идти дальше и всё.
- У вас шестеро детей! А вы хотели бы, чтобы они были актёрами, выбрали творческий путь?
- Я хотел бы, чтобы они исполняли свои мечты. Если это произойдёт, то я буду счастлив. Пусть их мечты исполняются. Лишь бы были людьми.
- Перед выходом на сцену волнуетесь?
- Конечно, всегда. Это можно меня в утиль сдавать, когда я перестану волноваться.
- Расскажите про образ «Инженера прикованного» в «Матрёшках на округлости Земли»?
- Я считаю, что это человек, который остался человеком, даже попав в загробный мир. (Смеётся). То есть его страсти остались при нём, никуда не делись. Мне с этой точки зрения он был интересен, потому что не надо было ничего от лукавого решать, выдумывать незнакомые мне вещи. Нужно было просто сыграть человека, со своими недостатками, со своей влюблённостью в профессию, в дело, которым он занимается. Да, при этом он хитёр. Да, при этом он вор, потому что украл идею, но он понимает, что нельзя спасти мир и человечество, не украв. Да, он выпивоха. Ну, и что. Это не мешает его работе. «Пей, да дело разумей» – его лозунг. Он любит свою жену, он действительно её любит. И это тоже понятно. Но тут ещё вот что: любить-то любит, а страсть – это то дело, которое нужно передать человечеству. В общем, «Инженер» – земной персонаж во внеземной реальности. Очень интересный.
- Вы характерный артист?
- Конечно. Если мы говорим об амплуа вообще, то да, я характерный артист. Хотя я считаю, что это достаточно условная история. Ну, по крайней мере, в современном театре.
- А что такое «современный театр»?
- Сейчас везде современный театр, просто он очень разный. И я нормально к этому отношусь. Пусть будут разные формы, разные экспериментальные спектакли, режиссёры. Это нормально, это же живо! Театр – это самое живое искусство, оно каждую минуту меняется. И на самом деле так и должно быть.
Беседовала Мария Королева
Фото: Михаил Рыжов
