14 июля 2018
Вы учились в старейшей театральной школе Москвы им. Щепкина, выпускниками которой значатся Инна Чурикова, Олег Меньшиков, Дмитрий Харатьян. Есть ли у Вас история, как Вы попали в эту профессию, говорят, Вас не пускали родители…?
— У меня в семье нет актёров, и вообще мои родители не имеют отношение к творческой деятельности. Я первая, кто решила для себя, что выберет актёрское образование. Узнав, что я приняла такое решение, мама была в шоке. К тому же речь шла о Москве, а я родом из Сергиева Посада. И не то чтобы это далеко, но мама считала, что птенчик улетает из гнезда, и что с ним там будет, непонятно. Мама хотела, чтобы я стала врачом. Я пошла на курсы, сдала первые экзамены, но вот один внутренний экзамен для себя я сдать не смогла — когда сказали, что анатомию мы будем сдавать в морге! (Может это была шутка. Но для себя я четко поняла, что это не мое).
Помню себя в детстве, я маленькая, сижу перед зеркалом и плачу: вспоминаю свои ощущения, что уже тогда ловила себя на мысли, как красиво в отражении у меня по щеке бежит слеза. Уже тогда я представляла, какой красивый был бы кадр… Примерно такие же ощущения я ловила на съёмочных площадках впоследствии.
2002 год. Прослушивание в Щепке. Курс набирал Николай Николаевич Афонин. На первом этапе слушал Павел Викторович Курочкин (художественный руководитель «Ведогонь-театра»), и на прослушивании сидели Татьяна и Ольга Арнтгольц. Я очень волновалась, перепутала текст, ведь передо мной сидели звёзды. С этого прослушивания я «слетела». Это было моё первое прослушивание в театральный вуз. Я приехала домой в слезах. Двое суток я лежала пластом. Именно тогда я приняла для себя решение – это мое место, и что поступлю именно в этот вуз. Какая там царила творческая атмосфера! Я поняла, что хочу в этот особенный мир.
В один из этих дней я встала с кровати вся растрёпанная, в слезах, и сказала, что поеду в Москву и буду поступать. В этот момент мама мыла пол и невозмутимым голосом сказала: «Я тебе денег на дорогу не дам, ты никуда не поедешь». Тогда я выбежала из дома босиком с криком: «Я займу денег и поступлю!». А мама бежала за мной с тряпкой и кричала: «Да кому ты нужна в этой Москве?!». А я ей в ответ: «Ты ещё будешь мной гордиться! Нет, вы ВСЕ-ВСЕ будете мной гордиться!!!».
На повторном прослушивании в Щепку у меня была ситуация: либо пан, либо пропал. Я вновь попадаю в десятку к Павлу Викторовичу Курчкину. У меня новая программа, читаю «Идиота», а потом меня единственную из десятки конкурсанток вызывают повторно. Курочкин захотел показать меня Н. Н. Афонину, который как раз набирал курс. Я выступала с басней, о чем гордо объявила перед тем, как начать читать, со словами: «Крылов… Свинья!» Все выпали, и Н. Н. Афонин сказал тогда лишь одно: «Так она же наша!», и меня взяли!
Вы перфекционистка? Это, кстати, мешает или помогает в актёрской профессии?
— Я перфекционистка до ужаса. Мне кажется, перфекционисты – люди не совсем здоровые (смеется). В какие-то моменты я сама себе этим мешаю. Ведь творчество – это хаос, а я этот хаос пытаюсь упорядочить. А ещё… я очень ответственная и переживательная особа.
Как Вам работалось с Н. Н. Афониным? Чему самому главному удалось научиться?
— Он почему-то меня очень любил. Может ему нравился мой типаж: я была такая полненькая, русоволосая, наивная. Он видел во мне изюминку и душу. Помню, он всё время выделял меня, говорил, что у меня большое будущее. Всегда, когда встречал мою маму, повторял: «Спасибо за дочку».
Что было после студенчества и Щепки? Что можно считать отправной точкой в карьере для Вас?
— Мы выпустились в 2006 году, в это время очень неохотно брали в театр. Мне не нравилось отношение: после показа в «Ленком», я вообще перестала участвовать в театральных показах. Нас очень плохо принимали, чувствовалось какое-то безразличие. Тогда в «Ленкоме», отстояв в ожидании 4 часа, нас закинули на лестничную площадку, где нам пришлось переодеваться. И когда мы всё подготовили для отрывка (это был Островский), произнесли буквально по одной реплике, нам сказали: «Спасибо!».
У меня наступило опустошение. Я приняла для себя решение, что не пойду в театр, а пойду в кино и пошла на «Мосфильм». Я входила туда с фразой: «Здравствуйте! Молодые, красивые, талантливые вам не нужны?».
Реакция на это была разная, но страха у меня не было, мне было нечего терять. Вместе с тем, ощущения, что все двери передо мной открыты, не было. Я сама их открывала и всего добивалась. Наверное, я упёртый человек и то, чего я хочу – обязательно добьюсь.
Художественный руководитель театра «Модерн» Юрий Грымов любит представляться как «начинающий» режиссер. А как Вы себя позиционируете? Что, по-Вашему, нужно артисту, чтобы он «состоялся»?
— Я принимаю, что я актриса. Для меня это большая гордость, мой путь был не самым лёгким. Приехав из Сергиева Посада достаточно «тепличным» ребёнком в Москву, я стала актрисой и не вижу для себя другого занятия. Я пробовала себя администратором салона красоты, я плохой администратор, равно как и плохой секретарь, официант и т.д. Кроме этого, я люблю монтировать, хочу получить образование режиссера монтажа. Мне хочется понять, как это технически работает.
По поводу того, что нужно актёру, чтобы он состоялся, мне кажется, изначально нужно состояться, как личность и как человек. Должен быть стержень, именно он необходим для самореализации. Актёрам приходится много работать со своим эго, с амбициями, быть хамелеонами. Я вообще считаю, что актёр – это кармическая профессия.
Кино или театр? У Вас уже есть достаточно киноработ, включая сериалы и полнометражные фильмы. Чему отдаёте предпочтение?
— Скажу так: без театра в своей жизни я смогу, а вот без кино – нет. В кино есть магия, при этом я не говорю о конечном продукте, я говорю о процессе. Когда звучит «Камера! Мотор! Начали!», когда вокруг тебя эта атмосфера, которая пробирает тебя до дрожи. Когда на тебя смотрит камера – это даёт возможность испытать настоящий экстаз. Мне очень нравится атмосфера на площадке, динамика в кино. Работа в театре отличается от съёмок тем, что на сцене перед зрителями всё происходит здесь и сейчас. У тебя нет других дублей и права на ошибку. Театр – это служение.
У Вас в фильмографии фигурирует много сериалов. Одна из наиболее ярких и запоминающихся Ваших работ на данный момент – роль Люси в телесериале «Маргоша». Чем отличается игра в сериале от игры в полнометражном кино, кроме продолжительности по времени?
— Окончив актёрский вуз, я приложила максимум усилий для того, чтобы начать сниматься в фильмах и телесериалах. Моим первым глобальным и судьбоносным проектом стал сериал «Маргоша».
Когда ты активно снимаешься и в сериалах, и фильмах, то много времени проводишь на съёмочных площадках. Члены съёмочной группы становятся твоей семьёй. Для меня не существует различий в работе над ролью. Снимаюсь ли я в фильме, принимаю ли участие в сериале, играю ли в театре. Каждой из своих героинь я отдаю себя целиком и полностью. Вне зависимости от качества фильма или сериала, за свои работы в них мне не стыдно.
В 2017 году Вы присоединились к труппе театра «Модерн». Что или кто привлёк Вас в этом театре?
— Юрия Грымова назначили художественным руководителем театра «Модерн» в конце 2016 года. Через некоторое время со мной связались и предложили встретиться. Эта была не первая наша встреча с Юрием Вячеславовичем. До этого мы уже обсуждали с ним различные кино- и театральные проекты. Он рассказал, что хотел бы поставить роман-бестселлер Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». И сказал мне на встрече: «У меня нет главной героини, я хочу Вас попробовать на Ленайну». Прозвучало слово «героиня». Никогда ранее ни от одного режиссёра я не слышала этого слова в свой адрес. В институте я была остро характерная, после – просто характерная, а тут на тебе и «героиня», это дорогого стоит.
Есть ли какие-либо литературные произведения или авторы, которые сформировали Ваш вкус и оказали влияние как на артиста.
— У меня «синдром Ассоль», я болею этим. «Алые паруса» Александра Грина – это одно из моих любимых произведений. В детстве я жила в этом иллюзорном мире, смотрела спектакли, не вылезала из РАМТа, где его ставили. Очень нравится роман Патрика Зюскинда «Парфюмер», для меня он стал открытием. Я с упоением читала, мне казалось, что из самой книги идут запахи. «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда тоже одно из любимых мною произведений.
Если говорить о том, что меня создало как актрису, то приведу пример с педагогом Натальей Арсеньевной Киндиновой. Она ставила отрывок из «Женитьба Фигаро» Бомарше, где я играла Сюзанну. Во время репетиции был момент, когда надо было и плакать, и смеяться, а я уже была на исходе. Она мне кричала: «Плачь и делай, делай сквозь плачь!» или «Зачем ты мне показываешь какую-то Сюзанну? Будь собой!». Она из немногих, кто заложила во мне этот фундамент. А Сюзанна, кстати, так и осталась моей несыгранной ролью. И всё же я очень благодарна тем временам и всем педагогам.
Расскажите, над чем Вы сейчас работаете? Возможно, готовятся новые театральные и кинопроекты?
— Мы сейчас выпустили в театре «Модерн» спектакль «На дне» в честь 150-летия со дня рождения Максима Горького. Я играю Настю. Режиссёр-постановщик спектакля Юрий Грымов новатор во всём. Он создал новое, современное видение пьесы «На дне», при этом не изменив там ни единого слова горьковского текста. К примеру, если роль Ленайны из спектакля «О дивный новый мир» – это мой потолок и выше него прыгнуть уже нельзя, то в роли Насти из «На дне» – мне есть куда расти. Ленайна на протяжении спектакля не меняется, а в роли Насти это развитие есть.
А на какие роли Вы бы не согласились?
— На самоубийц. Для меня самоубийство – это слабость и эгоизм. Я не могу оправдать такого человека, а сыграть такого персонажа тем более.
Что Вас вдохновляет в театре? Почему, по-Вашему, у зрителей не угасает интерес к театру?
— Магия того, что происходит. Я всё хочу понять эту профессию, а мне говорят, что понять её невозможно. Актёр – это своего рода канал, через который энергия транслируется зрителю и обратно. Однажды попав в эту профессию, нет пути назад.
Источник: Contralto People
